— Это мое любимое место Я сел в шезлонг и начал думать — но от мыслей
меня постоянно отвлекали всякие внешние впечатления.
— Какие? — спросила Сорочка.
— Ветерок, овевавший лицо Аромат хорошей сигары. Облака, бегущие по небу
Я неожиданно заметил тысячу мельчайших деталей и получил отэтого массу
удовольствия. До меня вдруг дошло, что, стремясь всю жизнь к бессмертию,
я почти не насладился жизнью.
— А я наоборот, — сказал Драмокл — Я всю жизнь плыл по течению,
развлекался и ни о чем не тужил. Ну и что я получил в результате?
— То же, что и я. Жизнь — то есть вот это мгновение.
— Если так, — сказал Драмокл, — выходит, что жизнь у всех людей
одинакова. Никто не владеет ничем, кроме настоящего мгновения, если я
правильно тебя понял.
— Да, мгновение — это все, что унас есть, — сказал Отто. — Я по наивности
своей воображал, будто, продлевая отпущенные мне мгновения, я продлеваю
жизнь. Но жизнь не измеряется годами и десятилетиями Сердце ведет совсем
иной счет. Интенсивность — вот единственная мера, которую оно признает.
Сорочка кивнула, но Драмокл сказал:
— Боюсь, я не совсем понимаю.
— Низшая степень интенсивности, — сказал Отто, — это сон или
бессознательное состояние Если бы спящий человек был способен жить вечно,
мы не назвали бы его бессмертным, по крайней мере в общепринятом смысле
слова. Жить ради будущего, пренебрегая настоящим, — все равно что
проспать свою жизнь.
— Для меня это слишком абстрактно, — сказал Драмокл. — Но ты не выглядишь
разочарованным, и я этому рад. Ты выглядишь счастливым. Я никогда не
видал тебя счастливым раньше.