Все герои большой литературы (типа Отелло, Гамлета, Дон Кихота) несовершеннолетние по духу. Иначе скучно.
Вот перечитал недавно тредик #1309987
Книжки, конечно, читать бесполезно, но, что главное, приятно, а кроме того, это позволяет довольно легко общаться с теми, кто прочитал столько же примерно; насколько это полезно, уж решать каждому.
Самоубийцы обрекают себя на механическую смерть, как на скотобойне. Их убивает яд, который уже проглочен, асфальт, когда летишь к нему с верхних этажей, петля, которую никак нельзя растянуть. Это переносит всю ответственность на гравитацию, действие токсинов или иные универсальные законы, ты – их жертва.
Но когда ты перекусываешь себе язык или снова и снова вонзаешь себе нож в живот, крутишь и вертишь им внутри, перемалывая собственные внутренности – ты ни на кого не перекладываешь ответственность, с каждым ударом, с каждым взрывом невыносимой боли ты говоришь – я сам, это я. Я не сдаюсь, не капитулирую, я на войне и готов нанести свой решающий удар. И дрожащие пальцы сжимают холодную сталь.
Про меня или всё же нет?
Постоянное чтение отнимает у ума всякую упругость, как постоянно давящий вес отнимает её у пружины, и самое верное средство не иметь собственных мыслей — это во всякую свободную минуту тотчас хвататься за книгу. Подобный обычай и составляет причину, почему ученость делает большинство людей ещё бессмысленнее и простоватее, чем они есть от природы, и отнимает всякий успех у их авторства. Они существуют [...] "чтобы вечно читать и никогда не быть читаемыми".
Испытаемые руководствовались такими принципами: 1) а что поделаешь; 2) а что изменится, если; 3) наплевать.
Любимые книги: ВОЙНА И МИР, ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ, ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН, ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ, МАСТЕР И МАРГАРИТА
— А дозвольте мне слово спросить, товарищ из губернии? — насмелился наконец Недоделанный детским голосом.
— Власти тебе не дано, так спрашивай тогда! — сжалился Копенкин.
Недоделанный вежливо и внимательно спросил:
— А что такое социализм, что там будет и откуда туда добро прибавится?
Копенкин объяснил без усилия:
— Если бы ты бедняк был, то сам бы знал, а раз ты кулак, то ничего не поймешь.
Все политические убеждения были для него безразличны, он готов был уважать любые из них, лишь бы они не нарушали его покоя, – он уподоблялся в этом случае грекам, именовавшим фурий «прекрасными, благими, прелестными», Эвменидами. Самому Мабефу политические воззрения заменяла страстная любовь к растениям и еще большая к книгам. Как у всех его современников, у него был ярлычок, оканчивавшийся на ист, без которого тогда никто из обходился. Однако Мабеф не был ни роялистом, ни бонапартистом, ни хартистом, ни орлеанистом, ни анархистом, он был букинистом.