В интервью Воеводского особенно близким показалось это рассуждение о хороших идеях. Хорошие идеи влекут к себе, заставляют в себя поверить. И чем лучше идея, тем хуже тому, кто посмел к ней приблизиться — по-настоящему хорошие идеи могут подчинить человека. Через какое-то время каждая идея оказывается ложью, но слабый человек не признает свою неправоту.
Хочется сравнить два подхода к составлению публицистических текстов. Упрощенно можно считать, что один из них — пылкие, эмоциональные сочинения в стиле Миши Вербицкого, жаждущие убедить читателя в чем-то, другой — тексты, преподносящие некоторый анализ и набор взвешенных мнений. Принято считать, что второй тип текстов лучше, что первые — для дураков и пишутся дураками. Я думаю, что честному автору первый вид текстов составлять не проще, чем второй, а тем сочинителям, что чувствуют свою ложь, так же просто придумать набор искусственных точек зрения.
Почему всегда получается, что люди, постулирующие свои благие намерения, в реальности оказываются мерзавцы? Я очень люблю говорить о свободе информации, об антикопирайте, бесплатном образовании, учебе, математике — но я обманываю, локально я поступаю совсем не так, как поступил бы мой идеализированный персонаж. И мне очень удобно так жить: поступать как вздумается, но воображать, что у меня есть какие-то нравственные ценности. Кажется, что быть хорошим человеком проще, когда молчишь, а еще проще — когда воображаешь себя злодеем.
Хочется сравнить два подхода к составлению публицистических текстов. Упрощенно можно считать, что один из них — пылкие, эмоциональные сочинения в стиле Миши Вербицкого, жаждущие убедить читателя в чем-то, другой — тексты, преподносящие некоторый анализ и набор взвешенных мнений. Принято считать, что второй тип текстов лучше, что первые — для дураков и пишутся дураками. Я думаю, что честному автору первый вид текстов составлять не проще, чем второй, а тем сочинителям, что чувствуют свою ложь, так же просто придумать набор искусственных точек зрения.
Почему всегда получается, что люди, постулирующие свои благие намерения, в реальности оказываются мерзавцы? Я очень люблю говорить о свободе информации, об антикопирайте, бесплатном образовании, учебе, математике — но я обманываю, локально я поступаю совсем не так, как поступил бы мой идеализированный персонаж. И мне очень удобно так жить: поступать как вздумается, но воображать, что у меня есть какие-то нравственные ценности. Кажется, что быть хорошим человеком проще, когда молчишь, а еще проще — когда воображаешь себя злодеем.
