Такой талант! А растрачивает на ерунду.
Накопить у себя в башке столько говна и так щедро вывалить его на суд зрителя – это искусство.
Своё писать — времени нет, поэтому выложу чужое. Всем сбежавшим примам и доннам, и прочим земфирам — посвящается.
***
Рафинированный, похожий на сахарную голову, Александр Вертинский с плаксивым, пронзительным голосом в реальности имел стальные нервы и сумасшедшую выдержку. Хоть он и не воевал на фронтах Первой мировой войны, зато служил медбратом в 68-м санитарном поезде «Всероссийского союза городов», куда пошел добровольцем.
Каждый день богемный декадент выносил из вагонов этого поезда целые ведра русской крови вместе с охапками чьих-то отрезанных рук и ног. И ничего — не повредился умом: пел, жил, скитался по миру, плакал.
Согласно книге учета, куда вносились все манипуляции в поезде, медбрат Вертинский сделал тридцать пять тысяч перевязок, причем зачастую тяжелораненым бойцам, легких «трехсотых» отдавали сестрам милосердия.
В своих мемуарах «Дорогой длинною» Александр Вертинский вспоминает, как однажды к ним в поезд (он курсировал между Москвой и фронтом), попал тяжелый полковник. Пуля вошла в живот и застряла где-то под сердцем. Поскольку в вагоне уже не было места, раненого положили в купе к Вертинскому. Врач рекомендовал его не трогать — все равно с минуты на минуту помрет — и предложил Александру передать тело санитарам в Пскове. Сказав это, доктор ушел, а русский Пьеро остался один на один с полковником.
«Я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? – рассказывал в мемуарах Вертинский. — И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов "Швабе" я взял всё, что мне поручили купить, и вдобавок приобрёл длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим "декадентским" видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками».
Вертинский разбудил санитара Гасова, который до войны работал мороженщиком, и вместе с ним приступил к операции.
«Нашёл корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив "препятствие", я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля!»
Утром полковник очнулся и его все-таки отвезли в Москву, а не в Псков. Возможно, он выжил и до конца своих дней рассказывал детям и внукам, что от смерти его спас этот грустный клоун с грампластинки. К слову, сам Вертинский, сошел с поезда, когда узнал, что от передозировки наркотиков умерла его сестра — самый на тот момент близкий человек.
За подвиги в 68-м поезде санитара Вертинского наградили серебряной медалью «За усердие» на Станиславской ленте.
(с) Полина К
***
Рафинированный, похожий на сахарную голову, Александр Вертинский с плаксивым, пронзительным голосом в реальности имел стальные нервы и сумасшедшую выдержку. Хоть он и не воевал на фронтах Первой мировой войны, зато служил медбратом в 68-м санитарном поезде «Всероссийского союза городов», куда пошел добровольцем.
Каждый день богемный декадент выносил из вагонов этого поезда целые ведра русской крови вместе с охапками чьих-то отрезанных рук и ног. И ничего — не повредился умом: пел, жил, скитался по миру, плакал.
Согласно книге учета, куда вносились все манипуляции в поезде, медбрат Вертинский сделал тридцать пять тысяч перевязок, причем зачастую тяжелораненым бойцам, легких «трехсотых» отдавали сестрам милосердия.
В своих мемуарах «Дорогой длинною» Александр Вертинский вспоминает, как однажды к ним в поезд (он курсировал между Москвой и фронтом), попал тяжелый полковник. Пуля вошла в живот и застряла где-то под сердцем. Поскольку в вагоне уже не было места, раненого положили в купе к Вертинскому. Врач рекомендовал его не трогать — все равно с минуты на минуту помрет — и предложил Александру передать тело санитарам в Пскове. Сказав это, доктор ушел, а русский Пьеро остался один на один с полковником.
«Я смотрел на полковника и мучительно думал: что делать? – рассказывал в мемуарах Вертинский. — И тут я вспомнил, что однажды меня посылали в Москву за инструментами. В магазине хирургических инструментов "Швабе" я взял всё, что мне поручили купить, и вдобавок приобрёл длинные тонкие щипцы, корнцанги. В списке их не было, но они мне понравились своим "декадентским" видом. Они были не только длинными, но и кривыми и заканчивались двумя поперечными иголочками».
Вертинский разбудил санитара Гасова, который до войны работал мороженщиком, и вместе с ним приступил к операции.
«Нашёл корнцанги, прокипятил, положил в спирт, вернулся в купе. Гасов помогал мне. Было часа три ночи. Полковник был без сознания. Я разрезал повязку и стал осторожно вводить щипцы в ранку. Через какое-то время почувствовал, что концы щипцов наткнулись на какое-то препятствие. Пуля? Вагон трясло, меня шатало, но я уже научился работать одними кистями рук, ни на что не опираясь. Сердце колотилось, как бешеное. Захватив "препятствие", я стал медленно вытягивать щипцы из тела полковника. Наконец вынул: пуля!»
Утром полковник очнулся и его все-таки отвезли в Москву, а не в Псков. Возможно, он выжил и до конца своих дней рассказывал детям и внукам, что от смерти его спас этот грустный клоун с грампластинки. К слову, сам Вертинский, сошел с поезда, когда узнал, что от передозировки наркотиков умерла его сестра — самый на тот момент близкий человек.
За подвиги в 68-м поезде санитара Вертинского наградили серебряной медалью «За усердие» на Станиславской ленте.
(с) Полина К
Я бы взял в состав России те области, которые наверняка приживутся в России: Донецкую, Луганскую, Харьковскую, Запорожскую, Херсонскую, Николаевскую, Одесскую и, может быть, задумался бы, брать или нет Днепропетровскую. Дело в том, что нужно спешить и брать все, что можно до того, как Украина вступит в НАТО. А Украина обязательно вступит в НАТО. После вступления, чтобы воссоединить с Россией украинские области, придется конкретно воевать с НАТО. Поэтому нужно сейчас торопиться.
Давайте вышвырнем из Украины и из России в Европу тех, кто так её любит. Пусть там моют полы и роют канавы.
Эдуард Лимонов
Давайте вышвырнем из Украины и из России в Европу тех, кто так её любит. Пусть там моют полы и роют канавы.
Эдуард Лимонов
Вот офигительно же 😂
Задроты
Уклоняющиеся от сражения, которые пытаются пересечь границу, попали буквально в нано-Халифат на берегу Евфрата: палатки, сон на земле, бомжатник. Разве что окопы не роют.
Квир-персоны с повестками, бегущие в Бишкек.
Даже Пелевин до такого сюра не додумался.
Даже Пелевин до такого сюра не додумался.
Российским властям нужно срочно менять пиарщиков и медийщиков, а министерству обороны нужно было заявить прямо и открыто, что с фалафельных и барбершопов никого забирать не будут, а то поперепугали блядь всех хипстеров...
Би-БиСи просто огненную фотку слепило с питерской акции протеста "против мобилизации": дрищ с каменным лицом и его рыдающая самка. Такое впечатление, что злой Путин прямо сейчас бросит дрища в окопы под Авдеевкой, с одной гранатой и обоймой для трёхлинейки против украинских танков. Вот умеют же снимать! 😂😂😂
10 лет назад я был умнее...
Первый раз я был в Женеве осенью 2004 года. Я приехал на выходные навестить мою жену, которая была там на конферении организованной Dostoevsky Society. Было первое воскресенье сентября, мы пришли в русский православный храм в Женеве, связанный каким-то образом с Достоевским. Почти вся конференция была там. За несколько дней до этого — 1 сентября случился захват школы в Беслане. Помню как я зашёл в церковь, шла литургия, и священник молился о погибших. Я прислонился к колоннаде и расплакался как ребёнок.
Москва 1990 при Горбачеве.
В эти июльские дни несколько лет назад в душной парижской квартире нашли повешенной девушку Оксану — ту самую, которая в 2012 году полуголой в Киеве на Майдане под смешки и вспышки фотоаппаратов спилила Крест.
Оксана покончила собой, написав в предсмертной записке "вы все-ложь". В петле её тело, которое она обнажала когда-то перед объективами, было отвратительно — провисела она , видимо, долго. Было уже даже не установить время смерти.
Зато время самоубийства украины — установлено чётко. Оно именно в том летнем дне 2012-го, когда Распятого Христа, снося Его Крест на Майдане, снова распинали. И дело не в этой девице — мало ли больных — а дело в том, что нашлись те — и, видно, немало, кто это фоткал, кто это постил, кто этому хлопал.
И не надо думать, что стыдливо молча о Христе в наших газетах (как недавно журналисты риа фан), что промолчав на очередную антицерковную выходку какой-нибудь собчак, топтания на Крестах, смешки или даже полу-ирония (по моде дней) в заметках телеграмм-каналов над священниками и Церковью — не надо думать, что мы этим ещё далеки от Оксаны из фемен, сносящей Крест в Киеве. Нет, это чаще всего просто разные формы одного и того же.
И результат будет один: Первое: выжигание собственной души — как выжгла, изгнав из нее Бога, Оксана, и потому после иудина греха и закончила, как Иуда — в петле. И второе: катастрофические последствия для соглашающейся с этим страны.
Поэтому не спрашивайте по ком звонит нынешний колокол донбасской войны. По нам звонит. Не вернём Бога в Россию, умолчим о Нём, когда надо сказать, в наших СМИ, и в наших душах — не будет ни России, ни нас.
Там же на Майдане, невдалеке от снесенного Креста стоит памятник покровителю города — архангелу Михаилу. И, если восстаёшь на Бога, то вступает уже он, со своим огненным мечом. А это уже страшно по-настоящему — настолько, что побежит сам в петлю и богоборец-человек, как та Оксана, и целый богоборец-народ. В петлю, которая не оставляет уже ни малейшего шанса на спасение.
Борис Корчевников
Оксана покончила собой, написав в предсмертной записке "вы все-ложь". В петле её тело, которое она обнажала когда-то перед объективами, было отвратительно — провисела она , видимо, долго. Было уже даже не установить время смерти.
Зато время самоубийства украины — установлено чётко. Оно именно в том летнем дне 2012-го, когда Распятого Христа, снося Его Крест на Майдане, снова распинали. И дело не в этой девице — мало ли больных — а дело в том, что нашлись те — и, видно, немало, кто это фоткал, кто это постил, кто этому хлопал.
И не надо думать, что стыдливо молча о Христе в наших газетах (как недавно журналисты риа фан), что промолчав на очередную антицерковную выходку какой-нибудь собчак, топтания на Крестах, смешки или даже полу-ирония (по моде дней) в заметках телеграмм-каналов над священниками и Церковью — не надо думать, что мы этим ещё далеки от Оксаны из фемен, сносящей Крест в Киеве. Нет, это чаще всего просто разные формы одного и того же.
И результат будет один: Первое: выжигание собственной души — как выжгла, изгнав из нее Бога, Оксана, и потому после иудина греха и закончила, как Иуда — в петле. И второе: катастрофические последствия для соглашающейся с этим страны.
Поэтому не спрашивайте по ком звонит нынешний колокол донбасской войны. По нам звонит. Не вернём Бога в Россию, умолчим о Нём, когда надо сказать, в наших СМИ, и в наших душах — не будет ни России, ни нас.
Там же на Майдане, невдалеке от снесенного Креста стоит памятник покровителю города — архангелу Михаилу. И, если восстаёшь на Бога, то вступает уже он, со своим огненным мечом. А это уже страшно по-настоящему — настолько, что побежит сам в петлю и богоборец-человек, как та Оксана, и целый богоборец-народ. В петлю, которая не оставляет уже ни малейшего шанса на спасение.
Борис Корчевников
Приэльбрусье (поляна Эмануэля)
