Здесь кто-нибудь стрелял в человека?
Я да. Сегодня решил рассказать, как это было.
Он перевернулся на спину и смотрел на меня. Секундой раньше он нелепо запнулся и упал, выставив руки вперёд. Встать на ноги быстро из такого положения нельзя, но я всё равно не мог медлить. Следующие две секунды я помню хорошо. Я не испытывал растяжения времени. Просто они остались в памяти, словно записи в чёрном ящике упавшего авиалайнера. И эти записи позже подвергались долгим изучениям.
Я встал над ним в полный рост и направил пистолет в его лицо, словно подражая подсмотренному в голливудском боевике. Я поймал страх в его глазах. Именно поэтому я остановился на эти две секунды. Под конец во мне проснулось что-то. Не знаю. То ли то это абсолютно немужское чувство, что стыдно признать, то ли это было то, что делает меня человеком. Но я помнил, что он угрожал мне, и я должен защитить себя.
Это было вечером где-то в безлюдном пустыре, в маленьком провинциальном российском городе, уже темнело.
Я вспомнил, что я должен сделать. Я нажал на спусковой крючок. Пластиковая пулька ударила его в лоб. Он заплакал. Я спрятал игрушку в штаны убежал. 1997 год, мне было шесть.
Я да. Сегодня решил рассказать, как это было.
Он перевернулся на спину и смотрел на меня. Секундой раньше он нелепо запнулся и упал, выставив руки вперёд. Встать на ноги быстро из такого положения нельзя, но я всё равно не мог медлить. Следующие две секунды я помню хорошо. Я не испытывал растяжения времени. Просто они остались в памяти, словно записи в чёрном ящике упавшего авиалайнера. И эти записи позже подвергались долгим изучениям.
Я встал над ним в полный рост и направил пистолет в его лицо, словно подражая подсмотренному в голливудском боевике. Я поймал страх в его глазах. Именно поэтому я остановился на эти две секунды. Под конец во мне проснулось что-то. Не знаю. То ли то это абсолютно немужское чувство, что стыдно признать, то ли это было то, что делает меня человеком. Но я помнил, что он угрожал мне, и я должен защитить себя.
Это было вечером где-то в безлюдном пустыре, в маленьком провинциальном российском городе, уже темнело.
Я вспомнил, что я должен сделать. Я нажал на спусковой крючок. Пластиковая пулька ударила его в лоб. Он заплакал. Я спрятал игрушку в штаны убежал. 1997 год, мне было шесть.